Тайна ссоры Пушкина с Идалией Полетикой

Пушкинская биография изучается давно и весьма пристально. Существует обширный труд – «Летопись жизни и творчества Пушкина», где составители стремятся максимально подробно восстановить жизненный путь поэта и сопутствующие ему обстоятельства. Однако по-прежнему остаются неразгаданные тайны, особенно много их, когда речь идёт о трагических событиях роковой для поэта дуэли, о роли в ней современников из окружения поэта. Одна из них связана с И.Г. Полетикой. Её муж, кавалергард Александр Михайлович Полетика, – светский знакомый А.С. Пушкина. Он служил в одном полку с убийцей Пушкина Ж.-К. Дантесом.

Идалия Григорьевна Полетика (урожд. Обертей) была внебрачной дочерью русского Дон-Жуана Г.А. Строгонова и португальской графини д’Эга. И.Г. Полетика была родственницей Н.Н. Пушкиной – троюродной сестрой по линии Строгановых, и её подругой. Поэт мог общаться с Идалией в доме её отца, в собственном доме, и, возможно, у общих знакомых. Изначально их связывали дружеские отношения, о чем можно судить, например, по шутливо-доброжелательной реплике в письме поэта к жене от 30 октября 1833 г.: «Полетике скажи, что за ее поцелуем явлюсь лично, а что-де на почте не принимают». Однако позднее эти отношения сменились на враждебные. Сохранились документы, свидетельствующие о дружбе Полетики с Дантесом и бароном Л. Геккерном, а также о её неблаговидной роли в последней дуэли А.С. Пушкина. П.И. Бартенев, один из первых биографов поэта, писал, что Полетика «ненавидела Пушкина» и ей было достаточно того, что Бартенев собирал и печатал материалы о Пушкине, чтобы «не желать его знакомства». За Идалией Полетикой закрепилась репутация злоязычной интриганки.

Так что же случилось?

Существует много версий о причинах ненависти Полетики к Пушкину и установить её достоверную причину в полной мере до сих пор никому не удалось. Одну из версий ссоры описал П.И. Бартенев. Со слов жены поэта Вяземского княгини Веры Фёдоровны, он утверждал, что А.С. Пушкин не внял «сердечным излиянием невзрачной Идалии Григорьевны и однажды, едучи с ней в карете, чем-то оскорбил ее».

Оба этих варианта объединяет то, что во время злосчастной поездки Пушкин нанес Идалии какое-то оскорбление. Только в первом случае её спутник «позволили себе взять её за ногу», а во втором – она сделала попытку сблизиться со своим спутником, но тот отверг её притязания, чем и привел женщину в бешенство.

Однако все эти предположения обесцениваются одним вопросом: а была ли карета?История о поездке в карете зафиксирована довольно поздно, много лет спустя после драматических событий пушкинской дуэли, и, помимо того, вполне довериться свидетельству В.Ф. Вяземской мешает её высказывание про «невзрачность» Идалии Григорьевны. Акварель работы Петра Фёдоровича Соколова (1791–1848), создавшего большую галерею портретов современниц и современников А.С. Пушкина, противоречит ему. Возможно, на восприятие внешнего облика Полетики у рассказчицы ретроспективно наложилось пренебрежительное отношение к её личности?

Подозрения в адюльтере были в равной мере губительны для репутации Идалии и Дантеса. Её муж, штаб-ротмистр А.М. Полетика, был товарищем по полку поручика Дантеса, старшим его по званию. Кодекс дворянской и офицерской чести предполагал крушение российской карьеры кавалергарда и дуэль.

Сама Идалия Григорьевна уже оказывалась в центре громкого светского скандала весной 1836 года: влюблённый в неё кавалергардский поручик Пётр Яковлевич Савельев не стерпел неуважительной шутки полкового командира на её счет. Дело получило широкую огласку не только в Петербурге, но и в Москве. Московские толки об этих событиях Пушкин сообщает в Петербург жене в письме от 6 мая 1836 г.: «Что Москва говорит о Петербурге, так это умора. Например: есть у вас некто Савельев, кавалергард, прекрасный молодой человек, влюблен он в Idalie Полетику и дал за нее пощечину Гринвальду. Савельев на днях будет расстрелян. Вообрази, как жалка Idalie!». Савельев за свой поступок расстрелян не был, его перевели в армию и сослали на Кавказ, однако на Полетику легло пятно скандала. Новая история подобного рода могла бы окончательно погубить её.

Предположения об особых отношениях, связывавших Полетику и Дантеса, выстраиваются на сопоставлении свидетельств современников. Обращает на себя внимание, например, что даже бесхитростная и ничего не подозревающая свояченица поэта и супруга его убийцы Екатерина Николаевна Гончарова говорит о необычайной силе проявления чувств Идалии, горюющей о том, что не сумела повидаться с её мужем, разжалованным за дуэль в солдаты и высланным из Петербурга. Она сообщает об этом в письме к Дантесу: «…Идалия приходила вчера на минуту с мужем, она в отчаянии, что не простилась с тобой, говорит, что в этом виноват Бетанкур. В то время как она собиралась идти к нам, он ей сказал, что будет поздно, что ты, по всей вероятности, уехал. Она не могла утешиться и плакала, как безумная».

Как бы то ни было, местью за обиду стало коварно организованное Полетикой свидание Натальи Николаевны и Дантеса 2 ноября 1836 года. Приглашение предполагало встречу двух подруг на квартире у Идалии, однако вместо хозяйки дома гостья встретила там Дантеса.

Но действительно ли всё было так?

Сам факт тайной встречи стал известен лишь к концу XIX века по двум сомнительным источникам: по мемуарам А.П. Араповой, дочери Наталии Николаевны от её второго брака с П.П. Ланским, и по свидетельству княгини В.Ф. Вяземской, записанному Бартеневым: «Дантес был частым гостем Полетики, и однажды виделся там с Наталией Николаевной, которая приехала оттуда вся впопыхах и с негодованием рассказала, как ей удалось избегнуть настойчивого преследования Дантеса». 

Странным образом складываются взаимоотношения троюродных сестёр Наталии и Идалии после смерти Пушкина. Они вынуждены были общаться, но виделись крайне редко.

Характерен отрывок из письма Идалии Полетики к Екатерине Николаевне Дантес-Геккерн конца 1838 — начала 1839 года, где за внешним дружелюбием видна плохо скрываемая неприязнь:

«Я вижу довольно часто ваших сестер [имеются в виду сёстры Екатерины Николаевны – Наталия Николаевна и Александра Николаевна] у Строгановых, но отнюдь не у себя; Натали не имеет духа придти ко мне. Мы с ней очень хороши; она никогда не говорит о прошлом, оно не существует между нами, и поэтому, хотя мы с ней в самых дружеских отношениях, мы много говорим о дожде и хорошей погоде, которая, как знаете, редка в Петербурге… Натали все хороша, хотя очень похудела. Есть дни, особенно когда у нее очень плохой вид и она совсем слаба. Два дня назад, например, я обедала с ней и Местрами у Строгановых, у нее была тоска, а она казалась очень нервной. Когда я расспрашивала ее об ее состоянии, она уверяла меня, что это бывает с ней очень часто. Ее дети хороши, мальчики в особенности, похожи на нее и будут очень красивы, но старшая дочь — портрет отца, что великое несчастье».

Полетика делает невероятные усилия, чтобы казаться дружелюбной и объективной, но не способна скрыть своего неприязненного отношения к Натали, к Пушкину и даже к похожей на него дочери.

В 1844 году Н.Н. Пушкина вышла замуж за П.П. Ланского. Н.А. Синдаловский приводит светские толки об этом событии: «вдова поэта вышла замуж за генерала Ланского, а тот, как утверждает молва, был в свое время любовником Идалии Полетики. По этому поводу современники ядовито злословили, что генерал, наконец, “бросил политику и обратился к поэзии”, то есть, попросту говоря, в переводе с иносказательного языка светских сплетен и пересудов, бросил жену полковника Полетики и обратился к вдове поэта Пушкина». Полетика возненавидела свою родственницу ещё больше.

В 1887–1889 годах в Одессе было решено поставить памятник А.С. Пушкину на средства, пожертвованные одесситами. Живавший тогда в Одессе отставной Новороссийский губернатор А.Г. Строганов, сводный брат Полетики, категорически отказался жертвовать что-либо на памятник и явившимся к нему просителям заявил: «Я кинжальщикам памятников не ставлю!… Я до этого ещё не дошёл!… Что же это такое – Пушкину памятник!… А?… Но что же полиция смотрит?… Что она смотрит?… Подписка!… И кому?… Нет, я не могу допустить подобного образа действий… Нужно сообщить полиции…». Существует предание о том, сама Идалия Григорьевна, узнав, что в Одессе открывают один из первых памятников поэту, пришла и плюнула в его подножье. Более того, собиралась поехать в Москву, чтобы сделать тоже самое с еще одним памятником. Ненавидя погибшего поэта, Идалия называла Пушкина «рифмоплетом» до самой своей смерти, её «постоянство» по меньшей мере, удивительно. Странным образом ненависть Полетики распространялась на все, что связано с поэтом – на его творчество, памятники, даже слова.

Трудно судить о достоверности всего случившегося и до сих пор остается загадкой степень причастности И.Г. Полетики к гибели поэта. Она сохранила свои тайны при себе, отказавшись в 1888 г. говорить о Пушкине с биографом поэта П.И. Бартеневым. А что по-настоящему было тому причиной – возможно, мы так и не узнаем.

Источники:

1) Ласкин С. «Дело» Идалии Полетики // Вопросы литературы. 1980. № 6.

2) Ободовская, И, Дементьев, М. После смерти Пушкина: Неизвестные письма. — М.: Советская Россия, 1980.

3) Пушкин, А.С. — Собрание сочинений в 10 томах. — Том 10. — М.: ГИХЛ, 1959—1962.

4) Русский архив. Историко-литературный сборник. 1911. Выпуски 1-4. — Синодальная типография. — М., 1911 — 672 с.

5) Синдаловский Н.А. Пушкинский круг. Легенды и мифы. — М.: Центрполиграф, 2012.

6) Черейский, Л.А. Пушкин и его окружение. — Л., “Наука”, 1988.6)      

Авторы текста: Илья Максимов, Екатерина Серкова