Смерть Мурочки, ознаменовавшая начало чёрной полосы в бытии Чуковского, пришлась на 49-й год его жизни. Любимой дочери больше нет, с детской литературой почти покончено. Чуковский напишет ещё три сказки для детей, но всё это уже не то. Самые тяжелые времена ещё на подходе: чистки конца тридцатых, Великая Отечественная война. Семью Чуковского затронули оба этих события. Под репрессии попал муж старшей дочери – физик М.П. Бронштейн. Во время войны семью Чуковских «раскидало» по стране: старший сын Николай жил в Ленинграде, младший сын Борис ушёл на фронт и там пропал без вести. Невестка Марина с детьми была эвакуирована к Чёрному морю, а Лидия Корнеевна с дочкой – в Чистополь. Сам Чуковский с женой уехал в Ташкент. Во время войны он почти не пишет дневники, и, если бы не этот семейный «разброс», у потомков вообще не было бы никаких сведений об их с женой жизни: только по письмам возможно понять, что происходило в тот период. Впрочем, детям Чуковский тоже пишет мало и кратко. Видно, не хочет пугать их своими тревогами.
Даже после 1945 легче не стало. Надежды на послевоенные послабления быстро исчезли. Наступил очередной период подозрений, тревог; пошли новые репрессии: борьба с космополитизмом, дело врачей-убийц. Просвет в жизни Чуковского (как, пожалуй, и всей страны) наступает в марте 1953 года: умирает товарищ Сталин. Уже к концу месяца выходит указ правительства об амнистиях, смягчениях и уменьшениях сроков отсидки. Страна движется в сторону оттепели.
Если считать, то получится 25 лет смертей, репрессий, тревог и страха. И тем не менее, Чуковский пытается выживать и невероятно много работает. Это его единственное спасение и отвлечение. Возможно, именно благодаря этому период после смерти Мурочки можно назвать едва ли не более плодовитым, чем до неё. Новых детских произведений почти нет, зато есть множество других, важных для самого Чуковского даже больше тех детских.
Новую сказку Чуковского «Бибигон» раскритиковали и перестали печатать. Вообще, создается впечатление, что для современников существовало два Чуковских: Чуковский-сказочник (презираемый, осуждаемый) и Чуковский-критик (уважаемый). Успех второго, не сходивший на нет даже в самые тяжелые времена, можно объяснить, пожалуй, тем, что некогда В.И. Ленин, прочитав одну из работ Чуковского о Некрасове, нашёл её хорошей и дельной. А доброе слово Ильича было действительным гарантом. Именно поэтому в послевоенное время Чуковский много занимается Некрасовым: печатает статьи о нём и читает лекции. Выпускает даже несколько книг о нём: «Пушкин и Некрасов», «Гоголь и Некрасов», «Мастерство Некрасова». За последнюю Чуковский получит в последствии Ленинскую премию.
После смерти Мурочки у Чуковского пропала возможность исследовать ребёнка и развитие его речи. Однако это уже было и не обязательно: материала накопилось достаточно. Ещё в 1928 году выходит его книга «Маленькие дети». Забегая вперёд, отметим, что книга выдержала больше 20 изданий только при жизни Чуковского. Правда, начиная с третьего издания она называется «От трёх до пяти». Это книга о детях, созданная для родителей. Чуковский в ней пишет о том, как дети изобретают свой собственный, ни на что не похожий язык, придумывая новые слова и выражения на основе уже слышанных: «Было приятно узнавать от детей, что у лысого голова босиком, что от мятных лепешек во рту сквознячок, что женщина-дворник — дворняжка». Занимательность и необычность детской речи Чуковский заметил давно, ещё когда его старшие дети были маленькими. С тех самых пор он много времени проводил с детьми: участвовал в их играх, говорил с ними и записывал разнообразные детские выражения, изучал мышление ребёнка.
После выхода первого издания письма от родителей пошли мешками. Статистика продаж последующих изданий была невероятно впечатляющей: в 1958 году 350-тысячный тираж был раскуплен за день. Интерес к детской речи не ослабевал несколько десятилетий. Почему же книга Чуковского обрела такую славу и любовь? Пожалуй, потому что Чуковский первым в новом советском государстве повёл речь о том, как говорить с ребёнком, что ему читать, как его понимать. До него понятно было только, как говорить с ребенком на социально-политические темы, на этот счёт у государства были чёткие инструкции. Но вот о детской психике, о детском восприятии мира и о детской речи госорганы почему-то не могли сказать ничего. Зато мог Чуковский.
Как человеку, работающему со словом, Чуковскому в какой-то степени очень повезло. За его долгую жизнь русский язык претерпел огромное количество занятных изменений. Чуковский, обладавший тонким языковым чутьём, с интересом подмечал их и анализировал. И в 1962 году выходит книга «Живой как жизнь» (название, конечно, описывает русский язык, каким его воспринимал Чуковский). Видевший родной язык в разных его ипостасях, он обращает внимание молодого поколения на те его тонкости, которые кажутся уже само собой разумеющимися: на сложносоставные слова, канцелярит, вульгаризмы. Н сравнивает новые значения некоторых слов с изначальными. Пишет о том, как надо относиться к языку. Кто-нибудь, прочитав «Живой как жизнь», скажет, что это занудство человека старого мира, растянутое на целую книгу. И, возможно, со своей стороны будет прав. А кто-то увидит в ней признание в любви родному языку и неравнодушие к его судьбе. И будет прав не в меньшей степени. При жизни Чуковского книга выдержала два издания, даже несмотря на неоднозначность отзывов: похоже, с какого-то момента фамилия «Чуковский» стала своего рода знаком качества!
Чуковский, после ухода Мурочки готовившийся к смерти каждый день, судя по дневникам, ещё до войны начал подводить итоги и доделывать всё то, что не успелось раньше. Первая книга воспоминаний «Репин. Горький. Маяковский. Брюсов» выходит ещё в 1940 году. Через 20 лет, будучи уже совсем пожилым, Чуковский пишет ещё несколько книг-воспоминаний: «Люди и книги», «Чехов», «Из воспоминаний», «Современники». Возможно, здесь сыграл свойственный всем пожилым людям сентиментализм и желание поделиться тем, что пережил сам. Но, думается, даже если он и был одной из причин написания всех этих книг, то не основной. Чуковскому было свойственно остро чувствовать историю, и потому он понимал, что оставить воспоминания о таких людях, как Репин, Чехов, Ахматова (с которыми он был лично знаком), невероятно важно.
Заступничеством Чуковский занимался всю свою жизнь, с самого начала и до смерти. Он был одним из тех, кто в 1964 году хлопотал за Бродского, обвинённого в тунеядстве. Он написал одну из первых рецензий на «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына (разумеется, положительную). Будучи потом в хороших отношениях с Солженицыным, он хлопотал вместе с ним о скульпторе Недове. Ни война, ни репрессии не смогли погасить в нем этот огонёк сострадания. Он всегда делал всё, что только мог для освобождения других.
Хрущевская оттепель принесла с собой множество перемен, свобод, возможностей. Жизнь уже не будет прежней – это ясно абсолютно всем. Наступает новая веха советской истории! 75-й и 80-й юбилеи писателя отмечаются широко и пышно, его имя известно теперь каждому советскому школьнику, он очень уважаем среди коллег-писателей!.. А Чуковскому перевалило за 70. Он повидал всего: революции, НЭПы, гонения, чистки, войны. И он устал. Усердно трудиться он не перестаёт: пишет, борется, хлопочет. И вроде ведь он всегда жил в таком ритме, он ему привычен. Но годы дают о себе знать. В дневниках он пишет: «О боже! как надоела мне эта пестрота», имея в виду собственную загруженность.
В 1955 году умирает Мария Борисовна – любимая жена, в браке с которой он был больше 50 лет – а ровно через 10 лет и сын Николай. Чуковский пережил 3 из своих 4 детей. Однако именно смерть жены подкосила его сильнее всего остального. Он, кажется, умер вместе с ней: в дневниковых записях того периода часто мелькает фраза «Тянет в могилу». А жить ему, тем временем, предстоит ещё немало. И немало предстоит сделать. Чуковский готовился умирать ещё в тридцатые. Но, по печальной иронии, прожил долго, и даже пережил большую часть своих домочадцев.
Однако настал и его черёд. Смерть Чуковского как будто предупредила его о своём приходе заранее и дала ему ровно 23 дня. Чуковского положили в больницу 5 октября. Ему плохо, у него болит печень, он ничего не ест. Но при этом всё так же деятелен, активен. Пишет дневник, наблюдая за своим состоянием. Даже работает. Одна из последних записей в дневнике гласит: «Пишу 3-й этюд о сказке. Тороплюсь, потому что знаю, что завтра голова моя будет слабей, чем сегодня». Он знал, что умирает. И даже перед смертью успел сделать многое: поговорил с каждым членом семьи в отдельности, с каждым попрощался; просмотрел 6-й том собрания собственных сочинений; занимался статьёй о любимом Уитмене. Он изредка впадал в беспамятство, однако большую часть времени был в сознании. Один из свидетелей его смерти пишет: «умирая, он произнес: – Вот и нету Корнея Чуковского…». Даже подступающее своё «отсутствие» на земле он, кажется, осознавал и светло печалился о нём.
Слыша фамилию Чуковский, многие вспомнят только детского писателя. А кто такой Чуковский на самом деле? Чуковский – некрасовед, критик, переводчик, немного философ, исследователь Чехова. Он – человек, тонко чувствовавший язык и глубоко понимавший историю, свидетель огромного множества важных исторических событий. Друг Репина, Маршака, Маяковского. Заступник. Отец. Тот, кто впервые посмотрел на ребёнка другим взглядом. А ещё – человек с тяжёлой, но невероятно интересной судьбой.
Автор текста: Екатерина Морозова
Автор иллюстрации: Олеся Кузьмич
No responses yet