Мурочка была четвёртым ребёнком в семье Чуковских. На момент её рождения Чуковскому было 38 лет, а его жене – Марии Борисовне – 40. Поздний, младший и горячо любимый всей семьёй ребёнок, Мурочка была очень болезненной: часто хворала. Возможно, из-за неспокойной, голодной и не совсем здоровой беременности Марии Борисовны. Долгое время всё обходилось: болезни оказывались несерьёзными, и Мурочка поправлялась. Но в конце 1929 года девочка слегла с туберкулёзом. И в течение двух лет родители наблюдали за тем, как она постепенно умирала.
Мура была любима всеми членами семьи, но для Корнея Ивановича она была совершенно особенным существом, его музой. После рождения Мурочки (1920 год) были написаны его самые знаменитые детские произведения: «Тараканище», «Муха-Цокотуха», «Айболит» и множество других. А после её смерти Чуковский в течение многих лет не писал ничего для детей. Чуковский вырастил младшую дочь на радость самому себе и исключительно для себя. Как он сам говорил, он «пропитал её стихами». Всех своих детей Чуковский приобщил к литературе, но только у нежной, хрупкой и болезненной Мурочки было такое глубокое прочувствование слова и стиха. Всё, что писал Чуковский в 1920-е годы, было написано для неё и благодаря ей. В Муре было всё счастье и вдохновение Чуковского.
Зная всё это, трудно даже представить себе, что чувствовал Чуковский, беспомощно глядя на то, как мучается его любимое дитя. Болезнь Муры развивалась достаточно медленно, но совершенно неумолимо. К концу весны 1930 у девочки пропал левый глаз, вот-вот пропадёт правый; ногу тоже уже, кажется, не спасти. С лета Мурочка вне дома: летом она в санатории, к осени её перевозят в лечебницу для больных костным туберкулёзом детей. Родители всюду с ней. Одна поездка в лечебницу – уже пытка. Температура у Мурочки с утра 39, от любого сотрясения кровати она плачет, а её предстоит везти на машине…
Несмотря на то, что Крымская лечебница считается одной из лучших, Мурочке тем всё равно плохо: порядки в лечебнице казарменные, даже к больным, несчастным детям отношение строгое. Родителей пускают к дочери несколько раз в месяц, а у той стала болеть и вторая нога, потом — почки. Ближе к зиме Чуковскому пришлось оставить жену и дочь и на какое-то время вернуться в Ленинград: жить в Крыму было уже фактически не на что, необходимо было достать хоть немного денег. Мурочка в лечебнице старается не тосковать, пишет стихи о том, что видит вокруг себя.
К весне 1931 года Муре полегчало, а Чуковский смог вернуться к ней в Крым. Надежда, то появлявшаяся, то исчезавшая, вновь окрепла: Мурочка была весела, ноги её, согревшиеся на солнышке, крепли. Родители перевезли девочку в съемную квартиру в Крыму. Однако уже к осени стало понятно, что надежды нет. Мурочка, рожденная в голодный год, росшая в голодной стране и постоянно болевшая, не могла сама справиться с болезнью: её организм был слишком слаб, иммунитета у него почти не было. Туберкулёз тогда ещё не умели излечивать. Справлялись с ним свежим воздухом, солнцем и питанием – общим укреплением организма, попросту говоря. Для Муры этого явно было недостаточно. И осенью 1931 года ей диагностировали быстрорастущий туберкулез легких.
Мурочка зачахла буквально за два месяца. Чуковский и Мария Борисовна принуждены были молча и обессиленно смотреть, как их дитя уходит из жизни, и не могли сделать ровным счётом ничего. Чуковский в этот период пишет в дневнике о родителях людей, которых приговорили к смертной казни. И приходит к выводу, что тем было легче: их потрясение было сильное, но краткое. А они с женой выпало присутствовать на четвертовании собственного ребёнка: выкололи глаз, отрезали ноги одну за другой… В то же самое время в Ленинграде один из сыновей Чуковского болеет брюшным тифом, а дочь вместе с грудным внуком больны скарлатиной (от которой тогда тоже умирали). Чуковский мечется, не знает, что ему делать: броситься на помощь другим свои детям, оставив при этом Марию Борисовну одну с умирающим ребенком? Быть с ними, покинув при этом всех других детей?
19 октября Чуковский пишет одному из сыновей письмо. В нём есть такие страшные строки: «Вот что, Коля: Муре я больше не нужен. В течение суток у нее есть один час, когда она хоть немного похожа на прежнюю Муру, – и тогда с ней можно разговаривать. Остальное время – это полутруп, которому больно дышать, больно двигаться, больно жить. Комок боли и ужаса». Но решиться уехать Чуковский не успел: Мурочка умерла 10 ноября 1931 года. О Муре в дневнике написано: «Лежит ровненькая, серьезная и очень чужая. Но руки изящные, благородные, одухотворенные. Никогда ни у кого я не видел таких». Отец сам уложил лёгонькое тельце дочери в гроб, сам приколотил к нему крышку, сам спустил его на улицу. Только стоя после похорон вдвоем над могилой, родители поняли: никакое общение с Мурочкой, даже самое крохотное, уже невозможно, и в Крыму делать им больше нечего. Нужно возвращаться в Ленинград – к остальным своим детям.
Муза Чуковского умерла. После её смерти он написал всего несколько произведений для детей. Самое известное из них – «Приключения Бибигона». В 1933 году вышла его повесть «Солнечная», в которой была описана мурочкина лечебница. Вообще, после смерти дочери в Чуковском произошёл перелом. Вернувшись из Крыма, он пытается выживать: работает тяжело и много, старается отдать долги. О Муре вспоминает с тоской, иногда она мелькает в дневниках. Запись, сделанная в первый день рождения девочки после её смерти: «Ясное небо. Звезды. Сегодня день муриного рождения. Ей было бы 12 лет. Как хорошо я помню зеленовато-нежное стеклянное, петербургское небо того дня, когда она родилась. Небо 1920 года. Родилась для таких страданий. Я рад, что не вижу сегодня этого февральского предвесеннего неба, которое так связанно для меня с этими ее появлениями на свет.»
Автор текста: Екатерина Морозова
Автор иллюстрации: Олеся Кузьмич
No responses yet